Неточные совпадения
И остается непонятным, в чем же
корень недоразумения и эмпирического мира, в чем
грех отвлеченного эмпиризма, в чем дефект «опыта» обыденного, ограниченного и неполного?
Христос принял на себя все страдания мира — последствия
греха, чтобы победить их в
корне, искупить
грех и тем сделать зло бессильным над судьбой мира и человека.
— Вот и с старушкой кстати прощусь, — говорил за чаем Груздев с грустью в голосе. —
Корень была, а не женщина… Когда я еще босиком бегал по пристани, так она частенько началила меня… То за вихры поймает, то подзатыльника хорошего даст. Ох, жизнь наша, Петр Елисеич… Сколько ни живи, а все помирать придется. Говори мне спасибо, Петр Елисеич, что я тогда тебя помирил с матерью. Помнишь? Ежели и помрет старушка, все же одним
грехом у тебя меньше. Мать — первое дело…
Конечно, сударь, и отец и дед мой, все были люди семьянистые, женатые; стало быть, нет тут
греха. Да и бог сказал:"Не добро быти единому человеку". А все-таки какая-нибудь причина тому есть, что писание, коли порицает какую ни на есть вещь или установление или деяние, не сравнит их с мужем непотребным, а все с девкой жидовкой, с женой скверной. Да и Адам не сам собой в грехопадение впал, а все через Евву. Оно и выходит, что баба всему будто на земле злу причина и
корень.
— Что ты — и все вы — говорите человеку? Человек, — говорите вы, — ты плох, ты всесторонне скверен, ты погряз во
грехах и скотоподобен. Он верит вам, ибо вы не только речами, но и поступками свидетельствуете ваше отрицание доброго начала в человеке, вы отовсюду внушаете ему безнадёжность, убеждая его в неодолимой силе зла, вы в
корне подрываете его веру в себя, в творящее начало воли его, и, обескрылив человека, вы, догматики, повергаете его ещё глубже в грязь.
— Болезнь во всем во мне ходит: где уж тут встать! — проговорил Глеб тем же отрывистым тоном. — Надо просить бога
грехи отпустить!.. Нет, уж мне не встать! Подрубленного дерева к
корню не приставишь. Коли раз подрубили, свалилось, тут, стало, и лежать ему — сохнуть… Весь разнемогся. Как есть, всего меня разломило.
— Мне что ж. Мне тебя жалко, — говорил пьяный Кузьма. — Только нехорошо, народ смеется. Видно,
греха не боится. Ну, да погоди же ты, говорю. Дай срок, сам приедет. Так-то, брат,
Корней Васильич.
Она дала буре поцелуй, и буря сломала цветок у самого
корня. Много взято, но зато слишком дорого и заплачено. Читатель простит ей ее
грехи…
— Это гулена-то, гульба-то, — молвила Макрина. — Да у нас по всем обителям на общу трапезу ее составляют. Вкушать ее ни за малый
грех не поставляем, все едино что морковь али свекла, плод дает в земле, во своем
корню. У нас у самих на огородах садят гулену-то. По другим обителям больше с торгу ее покупают, а у нас садят.
Искупление вырывает
корни зла и
греха, но этим оно освобождает человека от безраздельной власти закона.